Глава 6. Аргументы ad hominem

Правда смеялась, когда в нее камни бросали…
(В.Высоцкий)

Те, кого я про себя называю «та сторона» постоянно прибегают к одной элегантной подтасовке. Они вечно приписывают нам следующие доводы: дело было давно, Полянскому много лет, он гений и поэтому выше закона, и жизнь у него была тяжелая.

Я надеюсь, мои читатели уже обратили внимание на то, что доводы у нас несколько иные. Все, что я скажу в этой главе, имеет смысл только в дополнение к тому, что уже было сказано, поэтому пожалуйста не упускайте из виду, что я не аргументирую ad hominem – но эти аргументы помогут нам завершить картину.

В предыдущей главе мы наблюдали кучищу лжи. В противоположность Саманте, Полянский никогда не опускается до вранья, обвинений, или другой какой грязной игры. Все его отчеты о событиях абсолютно ясны, внятны, последовательны, и в высшей степени правдоподобны. Они также полностью совпадают с существующей доказательной (или бездоказательной) базой. Он фотографировал юную леди, она ему приглянулась, она не проявила никакого смущения, она сообщила, что не чурается секса, она выбрала шампанское, приняла кусочек Квейлюда, она была согласна, «она не была безответной». В машине на обратном пути они болтали о ее уроках игры на гитаре, про шекспировский «Сон в летнюю ночь», который она проходила в школе, и фильм «Рокки», который они договорились пойти смотреть как-нибудь на следующей неделе. Именно поэтому он был так потрясен, когда назавтра его арестовали – он понятия не имел, в чем мог вдруг оказаться виноват. («сколько раз меня посещало предчувствие катастрофы, но никогда и в голову не приходило, что я могу попасть в тюрьму, а моя жизнь и карьера будут разрушены, for making love», пишет он в мемуарах 1984 года. Обороту «make love», faire lamour, в русском языке адекватного аналога нет и не предвидится).

И вот они являются к ней домой. Теперь обратимся к показаниям матушки и сестрицы. Они смотрят фотографии и, как мы помним из второй главы, «вдруг мы увидели фото Саманты голой до пояса, в одних джинсах. И Ким отпрянула. И я типа отпрянула. А собака написала на пол, и Ким выбросила ее за дверь.» Потом они смотрят остальные фотографии, а потом…

СЕСТРА: Роман произнес длинную речь на тему как обращаться с собаками.
МАТЬ: Он позвонил от нас по телефону, а потом прочитал Ким целую лекцию, что мол с собаками так нельзя. И ушел.

Ничего себе картинка? Вы только что «изнасиловали ребенка», который сидит в соседней комнате – и обращаетесь к его ближайшим родственникам с речью о собаках. Просто попытайтесь представить себе как это все было, как он перед ними стоит и читает «целую лекцию».

На следующий день его арестовывают, и вот как Джим Гродин, заместитель окружного прокурора, описывает это событие:

Мы входили в гостиницу, а он как раз выходил с целой компанией, они явно собирались в город. И мы отозвали его в сторонку и сказали: «Мистер Полянский, это полиция Лос-Анджелеса. Надо поговорить.»
Он сказал, «Это больше чем на пять минут? Я тогда скажу, чтобы люди не ждали.» (в оригинале цитата, «Ill let my people go»)
Мы ответили: «О да, это больше чем на пять минут…»

Понимаете? В обеих ситуациях он ведет себя как невиновный. Есть и другие примеры. «Я невиновен», заявил он однажды, «почему я должен вести себя как виноватый»? Хорошо, пусть он не думал, что секс с половозрелой молодой женщиной по взаимному согласию является преступлением, но уж конечно он догадывался, что изнасилование ребенка – преступление, причем тяжкое? Вот именно. Есть только две возможности: либо его версия событий полностью соответствует действительности – что совпало бы со всем тем, что мы уже знаем – либо он опасный, циничный психопат.

Только знаете что? Не психопат он вовсе. Не опасный, не циничный, ни какой другой.

И всем это известно. Психиатрам, которые во всех отчетах выражают ему симпатию и сочувствие. Офицерам ДУО, которые тоже ему явно симпатизируют в результате своих исследований и личного общения как с «жертвой», так и с «преступником». Даже судье Лоренсу, чтоб он провалился, Риттенбанду, который позволил Полянскому разъезжать по всему миру во время пресловутых отсрочек. Я уже не буду останавливаться на очевидном – а именно, что будь он «опасным, циничным психопатом», это помешало бы ему успешно работать с людьми всю жизнь, помешало бы всем, кто его знает, восхищаться им прежде всего как человеком, помешало бы иметь счастливую любящую семью (на протяжении уже 22 лет), или такое количество настоящих верных преданных друзей.

Я очень советую вам почитать – а лучше посмотреть – его интервью и еще какие-нибудь документальные материалы (документальный фильм о съемках «Пианиста» рекомендуется особенно, но все сгодится) и сами посмотрите, какое впечатление он на вас произведет. Еще я рекомендую почитать (посмотреть, послушать), что о нем говорят люди, которые знают его лично, какое они выражают восхищение не только его творчеством, но в первую очередь личностью. В общем, посмотрите любые материалы: их все-таки можно раскопать, хотя намного сложнее, чем наткнуться на кровожадные инвективы линчевателей (о которых нам придется поговорить в последней главе). Уже целый год я занимаюсь только изучением всего, связанного с Полянским, и результаты этих исследований впечатляют.

Повсюду, во всех рассказах, в каждом материале, он представлен необыкновенным человеком. Ну, все говорят! Все говорят: поразительный человек, достойный всяческого уважения и восхищения, благородный, великодушный, щедрый во всех отношениях. Когда я только начинал исследования, мне было трудно во все это поверить: я все ждал, когда всплывет «темная сторона», которую постоянно поминают люди, не имеющие чести знать Полянского лично: как же, с такой судьбой, должна же быть ну хоть какая-то патология! Не дождался. Все последовательно подтверждают, что он человек редкого душевного здоровья, оптимист, с потрясающим чувством юмора. «В него нельзя было не влюбиться», говорит, например, Миа Фарроу, и подобных цитат я могу привести километр мелким шрифтом. Нет, не чудовище. Не психопат. Ни с какой стороны.

Чудеса не кончаются. Теперь, когда поносить Полянского считается похвальным, можно было бы ожидать, что толпы людей со старыми обидами полезут из всех щелей, и все его грехи, настоящие или воображаемые, получат огласку! Как-никак, он уже 77 лет на свете живет, так что если он когда-нибудь с кем-то плохо поступил, не самое ли время сейчас свести счеты? Оказать «правосудию» услугу, и показать всему миру, какой Полянский злодей?

Но этого не происходит. Самое страшное, что о нем рассказывают - это что во время съемок он орет на актеров, используя непечатные выражения. Жуткое дело. Да, вот еще: когда в августе того же проклятого 1977 года один репортер поймал его у могилы Шерон и стал фотографировать из-за кустов, Полянский на него «напал». Из этого потом пытались сделать «отъем имущества», но ничего не вышло, потому что он всего-навсего отобрал у репортера фотоаппарат и отнес в кладбищенскую контору чтобы вынуть пленку. Кто угодно, особенно под таким же эмоциональным стрессом (ложные обвинения и пр.) просто разбил бы фотоаппарат, желательно об башку репортера. Не приходится удивляться, что когда его друзья рассказывают о своей реакции на обвинения в «изнасиловании», они прежде всего упоминают глубокий шок и повторяют на разные лады, «это была просто бессмыслица какая-то», «вот уж кто в жизни не стал бы никого насиловать». Конечно, можно возразить, что это его друзья так говорят. Ну да, видите ли, есть у него друзья, настоящие и верные. А это много говорит о человеке. И все, кто его знает, единодушно отзываются о нем в самых высоких выражениях.

Автор из Сидней Морнинг Геральд пишет, на полном серьезе: «Одна из неразрешимых загадок нашего времени состоит в том, что человек так глубоко и серьезно ущербный способен создать фильм настолько хороший и морально богатый как его последний, «Безымянный автор». Вот именно, безмозглое вы существо. Вашу неразрешимую загадку разрешить легко: нет, глубоко и серьезно ущербный человек таких фильмов создавать не может. Осталось сделать один логический шаг. Все фильмы Полянского мало того что «морально богаты» - они все очень личные, в таком кино не спрячешься: все, что ты делаешь, открывает твою душу. И эта душа прекрасна.

Я даже не стану напоминать вам, что он никогда – никогда! – не совершил ничего хоть отдаленно похожего на «преступление» какого бы то ни было рода. Уж конечно, «насильник-педофил» проявил бы как-то свою истинную природу, вместо чтобы всю жизнь быть достойным во всех отношениях человеком? Или мы последуем примеру Сидней Морнинг Геральд и посетуем на неразрешимость этой «загадки нашего времени»? Давайте, что ли, совесть иметь.

Мы уже видели, какое количество клеветы Гаймер вырабатывает по первому сигналу. Полянский же никогда ничего плохого о ней не сказал. Его версия отличается логичностью, связностью, не содержит противоречий и производит на меня впечатление абсолютно правдивой. Он никогда не пытался дать сдачи, в то время как я подозреваю, что для большинства людей искушение сказать что-нибудь вроде «эта шлюшка сама на меня набросилась» оказалось бы непреодолимым: «чистая правда со временем восторжествует, если проделает то же, что явная ложь». Нет. Он всегда корректен, и держится в пределах порядочности, фактов и закона, чем другие участники этой истории с легкостью пренебрегают. Он не называет ее по имени даже сейчас, когда это имя столь широко известно. Можете почитать его мемуары, там есть несколько страниц на эту тему, и ни одно слово на этих страницах не вызывает сомнений и не противоречит ни известным фактам, ни документам, ни логике.

Пресса и публика любят тыкать в нос тремя его высказываниями. Они бесятся, когда он говорит, что ей было почти 14, но он только придерживается фактов: без трех недель 14 – это не то же самое, что три недели как исполнилось 13, в этом возрасте важен каждый месяц. Как мы упоминали в Главе 3, тринадцать является возрастом согласия в Испании, а четырнадцать дает нам весьма длинный список государств. Кроме того, людям словно невдомек, что на самом деле он просто ее защищает. Она сама говорит ровно то же самое. В разных интервью она начинает напирать на «почти 14», стоит интервьюеру выказать удивление тем фактом, что в этом возрасте она уже не была девственницей.

ГАЙМЕР. Я позвонила моему – ну, теперь это мой, скажем так, бывший бойфренд, и…
КИНГ. А сколько ему было лет?
ГАЙМЕР. Ему было 17, а мне почти 14.

Номер два состоит в том, что когда его спросили, жалеет ли он о произошедшем в тот день, он ответил – нет, не жалеет, а жалеет только о том, что произошло после этого. Но если не произошло ничего кроме взаимодобровольного секса, о чем тогда жалеть? Всякие выражения сожаления звучали бы как унижение партнерши, а этого мужчина не может себе позволить.

Номер три, доводящий всех до исступления – это пресловутое «все хотят трахать молодых девушек». Я приведу цитату целиком, чтобы меня не обвинили, что я что-то скрываю.

Да если б я кого-то убил, пресса бы так не разбушевалась. Но тут, видите ли, секс, да еще с молодой девушкой. Судьи хотят трахать молодых девушек. Присяжные хотят трахать молодых девушек – все хотят трахать молодых девушек! Ну вот, сразу стало ясно, что из этого раздуют черт-те что.

Оставив в стороне лексику (фи, «трахать», как грубо! Давайте, что ли, его теперь еще за это камнями закидаем), я не знаю, что тут можно возразить. Ну, допустим, «все» - это смелое обобщение, каковых научный ум должен избегать. Хотя, опять же, в контексте речь явно идет о конкретных, давешних (интервью давалось Мартину Эмису в 1979 году) «судьях» и «присяжных», о которых ходила шутка, что «на всю прокуратуру один Гансон не спал с малолетками» (Бреннеман, цитирую по W&D). По существу, Полянский выразил правильную мысль: мужчины любят молодых девушек и хотят с ними заниматься тем самым. Любопытно (а более подходящим словом будет «отвратительно»), как это высказывание извращается: на место «молодых девушек» в текст запросто подставляют «маленьких девочек». Взять хотя бы Майкла Дикона из Телеграфа, который назвал свою статью "Роман Полянский: Все хотят маленьких девочек", хотя Полянский в жизни не сказал ни слова подобного, а никаких маленьких девочек не имел и иметь не собирался. Но, как мы уже убедились, если они не будут прибегать к лжи и фальсификациям, у них вообще ничего не останется. 

За редким исключением словца вроде «трахать» (ужас-ужас-ужас) Полянский как правило на удивление аккуратно выбирает выражения, чтобы никого случайно не обидеть и не обвинить, даже по неосторожности. В интервью Клайву Джеймсу 1984 года на вопрос, действительно ли дамы так его любят как о том идет молва, он отвечает: может, и не так, но “enough for me to get into trouble” («достаточно для того, чтобы я из-за этого впутывался в неприятности»). Большинство людей сказало бы “enough to get me into trouble” («чтобы впутать меня») - оно по-английски и короче, и структура там проще, особенно для иностранца.

Но вопрос о дамах открывает нам еще один немаловажный аспект.

Не знаю, насколько об этом осведомлены мои русскоязычные читатели, но всю свою холостую жизнь Полянский пользовался грандиозным, легендарным успехом у прекрасной половины человечества. Мои американские читатели этому обычно удивляются, поскольку в их СМИ он неизменно описывается уродливым карликом. Ростом он, конечно, не вышел (хотя 166 см не так уж мало для Европы), но женщины всегда находили его очаровательным, обаятельным, и, представьте себе, любили. Я бы назвал этот широко известный исторический факт одной из констант европейского культурного контекста. Мартин Эмис пишет в 1979 году: «с превеликой живостью в движениях и всей повадке, он производит впечатление шестнадцатилетнего. Это впечатление никуда не делось даже после нескольких часов общения. Мне пришло в голову, что его немалый и подтвержденный многочисленными свидетельствами успех у женщин в значительной степени объясняется этим фактом». Полянскому было тогда сорок шесть лет. Полезно будет вспомнить эту характеристику, когда мы в очередной раз услышим истерические вопли про то, как с Самантой ему было аж целых – столько не живут! – сорок три.

Да, кстати – а что, собственно, с Самантой? Предоставим трибуну одному из комментаторов блога Новалиса:

Читаю давеча, один тип недоумевает, почему вдруг из всего мира Полянскому приспичило выискать именно эту конкретную девицу, да еще идти на ухищрения, якобы он собирается двигать ее карьеру (и кстати этот тип тоже повторял эти идиотские бредни про «тусовку» и горячую ванну), пичкать ее наркотиками, а затем орально, вагинально и анально насиловать, когда он мог иметь любую – и я прямо заорал, ну мужик ты даешь – ИМЕННО В ЭТОМ ВСЕ И ДЕЛО, ИДИОТ! Незачем ему было все это заводить, потому что полно у него было баб, и про это всем известно, а ты мог бы головой подумать! По-моему, этим людям приятно повторять всю эту грязь потому что они все тайные извращенцы! Ghostwriter, цитируется по He Said She Said They Said, Comments part I.

Этот комментатор попал в самую точку, и я не мог бы выразиться более красноречиво. Ну незачем Полянскому было валандаться со всей этой свистопляской, - обманом, наркотиками, изнасилованием таким и сяким, -когда он владел даром добиваться благосклонности самых прекрасных женщин мира. Незачем не только от того, что таких Самант двенадцать на дюжину, но по той простой причине, что успешные, убежденные дон-жуаны не насилуют. Это другой психологический тип (мы сейчас о нормальных людях, не психопатах), между ними и насильниками целая пропасть. Соблазнить – это пожалуйста, уболтать – сколько угодно (помните Самантино «он был убедителен»?). Насиловать – с какого перепугу? Среди прочих причин, их специфическая профессиональная гордость не позволяет им брать силой то, что должно быть дадено добровольно. Поэтому, кстати, они обычно весьма разговорчивы - «да, дон Гуан красноречив, я знаю» – в точности как Полянский. Не удивительно, что Саманта специально старается никак его не процитировать, а то вдруг выйдет слишком «убедительно», и не получится сохранить образ Девушки, Которая Твердила «Нет».

Но если бы, против всякой логики и фактов, она сказала «нет» - да чёрта ли ему в ней? Что в ней такого, что вдруг заставило бы его повести себя так, как он никогда не вел себя ни до, ни после? Изменить всю свою психологию, поведение, манеру и привычки, превратиться, подобно оборотню, в совершенно другого человека именно на этот единственный миг – в неумолимого и, о чудо, безмолвного агрессора? Так просто не бывает, ну разве колдовство какое – а с какой стати мы вдруг начнем звать на помощь колдовство, вместо того, чтобы прочно стоять на почве здравого смысла? Не говоря уже о том, что Полянский – человек незаурядного интеллекта: если вы когда-нибудь слышали, как он говорит, или видели его фильмы, неужели он на вас произвел впечатление безнадежного идиота, который рискнул бы всей своей жизнью, свободой, творчеством, чтобы «изнасиловать ребенка»? Я думаю, ответ очевиден. Он оставил бы ее в покое.  

Итак, что в сухом остатке? Человек, который никогда не совершил никаких преступлений, сексуального или какого другого характера, ни до ни после. Которым восхищаются все, кто его знает. Который никогда не опустился ни до какой грязной игры, всегда оставался честным, всегда был любим женщинами, и последовательно демонстрировал поведение невиновного человека.

Что же касается грязных игр... Обратимся, что ли, наконец, к событиям прошлого года.

No comments: